ДЕНЬГИ

Девяностые годы – годы нищеты и богатства, разрухи и процветания, упадка и подъема. В эти годы на поверхность всплывали, сколачивали огромные состояния и затем исчезали в далеком тумане люди, которые совсем недавно, в восьмидесятые, были совершенно никому не известны.

К 97-му году закончился период «воздуха» – фальшивых авизо и первой приватизации – того же «воздуха» – ваучеров, которые скупались за бесценок и менялись на крупнейшие в стране заводы и фабрики. Позорным миром и унижением косноязычного премьер-министра огромной страны закончилась первая чеченская кампания, погубившая много ни в чем не повинных людей. Из населения страны волна за волной высосали деньги финансовые пирамиды – как общероссийские, так и местечковые. В стране было какое-то затишье.

Создавалась новая гигантская пирамида – уже государственная, которая еще ударит по каждому россиянину в следующем году, когда посыплются в никуда государственные казначейские обязательства, и лысоватый мальчик в очках на экране телевизора будет что-то объяс­нять, кивая сам себе головой, на фоне огромной надписи «МАРАТОРИЙ». И эта ошибка, допущенная 1-м каналом российского телевидения, скажет понимающим людям гораздо больше, чем слова этого мальчика: бегите, покупайте доллары, пока не началось. Но уже началось… Но все это будет позже…

*   *   *

Заканчивался 97-й год. Все спокойно и вроде хорошо. Одни работают и пытаются зарабатывать, другие «крышуют» работающих и зарабатывают точно, третьи обманывают работающих и крышующих и зарабатывают иногда.

Магомед работал в службе безопасности аэро­порта «Таш». Огромное зачуханное здание аэро­вокзала пропахло неустроенностью, неуютом, ржавчиной осыпающихся металлических ромбов, покрывавших его стены. Они когда-то своим ярким золотым блеском служили элементом декора, украшением зала, а теперь, когда со дня последнего ремонта прошло 20 лет, своими тусклыми желтыми пыльными бликами усугубляли и так не лучшее впечатление от зала ожидания.

Огромный зал ожидания, не согревавшийся даже самым жарким летом, источал морозную сырость. Сыростью дышали грязные, осыпающиеся стены, и ею же дышали многочисленные вылетающие и провожающие. Они толпились у касс в поисках билетов, у окошка регистрации, держа перед собой вожделенные билеты, у единственного на весь аэропорт упаковщика, у буфета, в котором торгуют сомнительного вида бутербродами и такой же сомнительной водкой, и, наконец, у выхода на посадку.

Магомед, черноволосый спортивного сложения молодой человек лет под тридцать, занимался привычным делом – он перемещался по залу от одной группы людей к другой, короткими взглядами окидывая пассажиров, с некоторыми из них здороваясь за руку. Он обошел все узловые точки в зале и подошел к кассам.

– Магомед, салам! – К нему подошел высокий шатен одних с Магомедом лет.

Магомед протянул незнакомцу руку, которую тот крепко сжал холодными пальцами.

– Ты меня, наверное, не помнишь, я друг твоего одноклассника Гаджи, мы с ним учились в одной группе в медицинском институте, и с тобой тоже не раз встречались. Я Керим.

Магомед присмотрелся к шатену.

– А-а, помню, конечно, помню! Как ты, Керим? – спросил он с воодушевлением человека, который узнал старого друга, но в голосе легким диссонансом чувствовалось сомнение.

– Я хорошо, живу в Москве, работаю в клинике зубным врачом. К родителям приехал, женить меня хотят. Думал, еще дома побуду, но с работы вызывают, один врач заболел и работы невпроворот, говорят. В Москву надо вылететь, а билетов нет, и теперь с утра тут торчу. Ты можешь помочь с билетом?

– Сейчас попробую, – ответил Магомед без особого энтузиазма. – Если у Эльмиры есть билет, мне она не откажет. Ей накинешь немного сверху, и все будет нормально.

Магомед подошел к кассам, через головы столпившихся безбилетников заглянул в правое окошко, поймал взгляд кассирши Эльмиры, и кивнул ей головой на Керима. Эльмира в ответ слегка закатила глаза кверху – показав этим движением, что она очень загружена работой, да и с билетами большая проблема – но тут же еле заметно кивнула головой.

– Керим, увидел? Вот к третьему окошку подойдешь, Эльмира сама тебя подзовет. Дай ей паспорт, в него вложи деньги, и получишь свой билет.

*   *   *

Суета продолжалась, приближалось время вылета самолета в Москву, толпа отъезжающих длинной змеей втягивалась в накопитель, провожающие потихоньку отсеивались.

Магомед немного устал от этой толпы и уже с нетерпением ждал отлета самолета. Это был последний на сегодня рейс в Москву, и после его отлета работа для Магомеда заканчивалась.

– Магомед, выручай! – колобком летел Рамазан, пухлый и низкорослый торговец валютой.

Он минимум раз в неделю отправлял в Москву большие суммы денег, и получал из столицы доллары, которые расходились по многочисленным пунктам обмена валюты города Анжи-кала.

– Что случилось, Рамазан?

Их связывали давнишние деловые отношения – Магомед помогал гонцам Рамазана с крупными суммами денег проходить все досмотры, конечно, не даром. Оба были довольны этим сотрудничеством. Магомед зарабатывал на этом неплохие деньги. А Рамазан был спокоен, что никто не полезет в сумку с деньгами, что они не пропадут, что к гонцам не будет сильного внимания многочисленных сотрудников милиции, снующих по аэровокзалу.

– Сегодня мне в Москву некого отправить. Думал, тут знакомого найду – как назло, никого нет. Есть у тебя кто-нибудь вылетающий?

– Нет, сегодня никого из знакомых не было, – ответил Магомед, думая о Кериме.

Керим – знакомый его знакомого, пусть даже друг его друга, как-то не вызвал доверия. К нему обращаться почему-то не хотелось. Чем-то он не понравился Магомеду. А сформулировать, даже самому себе объяснить причину этого, Магомед не мог, да и не хотел.

– Ты же знаешь, я в долгу не останусь! У меня большой заказ на валюту! Мне надо 13 миллионов рублей отправить, – трагическим шепотом произнес Рамазан.

– Это же больше двух миллионов долларов! – ужаснулся Магомед, глядя на огромную сумку Рамазана.

– Два миллиона, три миллиона, какая разница? Они все равно не твои и не мои! Я их собирал по всем точкам, по всему городу, понимаешь? Сегодня не успею – завтра уже не нужно будет. Помоги, да! Время идет!

Магомед выдержал паузу, делая вид, что это очень большая проблема, и сказал:

– Есть тут один человек, Керим зовут. Он друг моего одноклассника, но я его сам лично не знаю, и отвечать за него не буду. Познакомлю тебя с ним, хочешь – отправляй, а не хочешь – не отправляй с ним деньги.

– Да ладно тебе, знаю, не знаю! – прервал его Рамазан. – Тут в аэропорту ему отдали деньги, там точно так же в аэропорту забрали. В чем ты опасность видишь?

– А кто его знает? Короче, делай, как хочешь. Сейчас я тебя проведу в накопитель, познакомлю с ним, а там сам решай, отправлять или нет.

*   *   *

– Он со мной, – Магомед показал на Рамазана сержанту, стоявшему у камеры досмотра, через которую пропускали и просвечивали ручную кладь пассажиров.

Рамазан бросил на вращающийся барабан свою сумку, она поплыла к камере, а сам прошел к другой ее стороне, куда сумка выкатилась после «досмотра». Керим сидел среди других пассажиров в накопителе и лениво листал глянцевый журнал. Керим, увидев Магомеда, который явно кого-то высматривал, удивился его появлению в накопителе, встал и подошел к Магомеду.

– Магомед, ты кого ищешь?

– О, Керим, тебя как раз и ищу! Тут к тебе небольшое поручение. Сумку сможешь в Москве передать?

– Конечно, главное, чтобы встретили, я потом по городу не хочу с этой огромной сумкой таскаться!

– Не волнуйся, брат, эту сумку встретят! Еще как встретят! Ты выйти из самолета не успеешь, а тебя с этой сумкой будут встречать!

– А что там в сумке? Чего ее так встречают? Если что-то незаконное, я не хочу проблем!

– Какие проблемы?! Там деньги, – понизил голос Рамазан и назвал сумму.

Керим нервно сглотнул и спросил Рамазана:

– А это не опасно? А вдруг за нами следят? А вдруг сумку проверят? Что я им скажу?

– Не боись ты! – Рамазан начал терять терпение. – Сказали, все нормально. Не в первый раз отправляю. Я опишу, во что ты одет, и тебя встретят. Сергей Перезвонов, наш московский партнер. Я ему так и скажу – худой парень в кожаном плаще и каракулевой шапке.

Керим вцепился обеими руками в сумку и сел на свое место в накопителе.

Магомед проводил Рамазана до площадки перед аэровокзалом, на которой стоял его джип. Полученные «за помощь» деньги приятно хрустели в кармане.

*   *   *

Прошло минут двадцать. Пассажиры уже рассаживались по салону самолета. Магомед уже предвкушал, как вернется домой, взяв предварительно пару бутылок пива. Ничто так не расслаб­ляло Магомеда, ничто так не отвлекало от суматошной работы в аэропорту, как пиво.

В здание вокзала не вошел – влетел взмыленный Рамазан.

– Что забыл, Рамазан? Или то, что отправил, хочешь вернуть? Поздно, он уже в самолете.

– Не вернуть. Еще надо добавить. Два миллиона привезли. Я только выехал, смотрю, машина навстречу едет, фарами моргает. Я сразу и не увидел, что это машина моего напарника. Он мне деньги и передал. Давай, помоги мне, я заплачу!

– Ладно, если трап еще у самолета, мы в него попадем. Пошли!

Магомед повел Рамазана снова через накопитель и того же сержанта на летное поле к самолету. В те годы понятие о безопасности было довольно-таки размытым, и при желании и умении подойти к самолету и даже войти в него проблем больших не составляло.

Друзья вошли в салон самолета, где совсем недалеко от выхода сидел непривычно задумчивый Керим. Он вскочил:

– Что опять, Магомед? Как вы в самолет попали? Наверно, ты в следующий раз самолет в воздухе догонишь?

– Не догоню, не догоню. В самолет попали обыкновенно, по трапу. Вот у Рамазана еще одна просьба. Отрой сумку, и он тебе добавит в нее две пачки.

Добавив в раздутую и без того сумку две увесистые, высотой около 10 сантиметров пачки денег, Рамазан и Магомед вышли из самолета.

*   *   *

Во Внуково уже прошло 30 минут, как объявили о посадке самолета. Наконец, потянулись к выходу первые пассажиры рейса Анжи-кала–Москва. Но высокого парня в кожаном плаще и каракулевой папахе не было. Люди шли и шли, а Керим все не появлялся. Сергей встречал самолет далеко не в первый раз и ни о чем не беспокоился. Может, Керим багаж получает? Может, он в самом конце самолета и выйдет одним из последних. Но вышли и предпоследние, и последние, и самые последние, и самые что ни на есть распоследние, но Керима среди них так и не было.

Сергей точно так же, как незадолго до этого Магомед, при помощи сотрудников охраны аэро­порта, вошел в самолет. Там уже не было никого. Он спросил стюардессу, возившуюся тут же, между передним и задним салонами самолета:

– Вы не видели в самолете парня? – И описал Керима так, как ему рассказал Рамазан.

– В самолете-то они без плащей и шапок, а когда они одеваются и выходят из самолета, бывает такая сутолока, что не до этого. Может, был, а может, и не было его в самолете!

На выходе для высокопоставленных персон никто не видел Керима. Никто не мог вспомнить черный плащ и высокую каракулевую папаху.

Сказать, что все были в шоке, это – ничего не сказать. Ситуация была невероятной. Самолет провожали в Москву – Керим был в нем, самолет долетел до Москвы – Керима в нем нет. Где он мог потеряться? Какая специальная структура его перехватила? Куда делся его груз – не маленькая сумма?

На вопросы ответов не было. Не было Керима, не было сумки с деньгами, не было самих денег.

*   *   *

Рамазан с друзьями собрались дома. Звонок из Москвы застал его в тот момент, когда он был прикован к телевизору, где шла горячая футбольная баталия. Рамазан, стирая с усов пивную пену, схватил трубку. Услышанному он не поверил.

– Алло, ты шутишь? Я вышел из самолета, оставив Керима в салоне, и после меня трап убрали! Не мог он испариться! Где вы его потеряли? Не встретили, что ли? Опоздали? – трезвея, кричал в трубку Рамазан.

– Какие тут могут быть шутки?! Нет денег, которые ты отправил! Что нам делать?! С кем ты их отправил? Где теперь его искать? К кому обращаться? Кто возместит эти деньги?! Ты, наверное?! – Сергей рубил фразу за фразой, и эти фразы молоточками вбивали в виски Рамазана острые гвозди боли.

– Сергей, я не в первый раз делаю отправку. Не в десятый раз. И, наверное, уже не в пятидесятый раз… – Выпитое пиво улетучилось из Рамазана, как будто его и не было. – И ни разу прокола не было. Ни разу копейка не исчезла.

– Все бывает в жизни в первый раз. Ты расслабился и прокололся. – Голос Сергея стал каким-то усталым и безразличным. – Теперь будем тебя напрягать. Тебя, и всю цепочку – как ты решал с отправкой, через кого нашел курьера. Все получат свое. А деньги отдашь ты.

И Сергей положил трубку. Рамазан до трех ночи пытался ему перезвонить, но результата не было. Он понимал, что его слушать никто уже не будет.

*   *   *

И начались проблемы. У Рамазана, у Магомеда, у Гаджи, у родителей Керима. И начался прессинг. Рамазана, Магомеда, Гаджи, родителей Керима.

– Мы не знаем, где наш сын, – чуть не плакал папа Керима, профессор Мединститута. – Он работал в Москве в какой-то клинике, снимал квартиру, но где именно он работал, где жил – мы не знаем.

– Когда деньги ему давали, вы мне позвонили? – шел в атаку Гаджи. – У меня 20 одноклассников, 150 однокурсников, и что, теперь каждому деньги будете раздавать?! Если бы мне позвонили, и если бы я сказал, что ему можно верить, любые претензии я принял бы.

Хуже всего пришлось Магомеду. Его вывозили в горы, пытали, прижигали сигаретами. Обвиняли в том, что он специально разработал операцию с исчезновением и тоже собирается сбежать к Кериму при первой же возможности. Магомед ни в чем не признавался, так как признаваться ему было не в чем, а заставить оговорить себя Магомеда так и не смогли.

Рамазан продолжал работать, и потихоньку гасил образовавшийся безумный долг. Организаторы всей этой довольно прибыльной деятельности посчитали, что один битый волк лучше двух небитых и продолжали доверять Рамазану, но проверяли каждый его шаг.

*   *   *

В октябре 2002 года, почти через пять лет после истории с исчезновением Керима, его однокурсник Гаджи прилетел в Вену на выставку стоматологического оборудования. Гаджи уже третий год, как открыл в Анжи-Кале небольшую клинику, которую назвал незамысловато «Анжи-дент». Он понимал, что клиентов можно привлечь двумя главными принципами работы – чтобы клиент, находясь в «пыточном кресле», забывал напрочь о зубной боли, и чтобы результат любой процедуры полностью устраивал клиента. Для этого нужен был серьезный подход и серьезные траты. Искать новое и современное он отправился заграницу.

Шел третий день выставки. К концу дня изрядно уставший Гаджи решил просто пройтись по городу и развеяться. Не­много поблуждав, он выбрался на одну из центральных улиц внутреннего города – Кернтнерштрассе, с безразличным видом прошелся мимо дворца Эстерхази и зашел в небольшое кафе неподалеку.

Около получаса Гаджи возвращался в расслаб­ленное состояние, снимая с себя усталость маленькими глотками черного горчайшего кофе. Он смотрел на улицу. Мимо окон кафе шли люди. Гаджи ощущал себя наблюдателем, который испытывает удовольствие от разнообразия типов и характеров людей, проходящих мимо экрана – окна кафе. Направо прошел молодой священник в черном, навстречу ему не спеша, увлеченная разговором и никого не замечающая, прошла молодая пара, за ней шел высокий худощавый шатен.

Гаджи не поверил своим глазам. Он чуть не опрокинул свой столик, резко толкнул дверь, и под окрик недоумевающего официанта вылетел на улицу.

– Керим, это ты?! Ты что тут делаешь?

Керим, который был уже в нескольких мет­рах от кафе и продолжал удаляться, вздрогнул и остановился. Он обернулся с кривой и растерянной улыбкой. Керим не знал, что говорить, что делать, как вести себя.

– Ты где пропал, Керим? Ты не знаешь, что дома происходит? Какие проблемы были у твоих друзей, у твоих родственников? У твоего папы инфаркт был. Это ты знаешь? Где тебя только не искали? По больницам, по моргам. Мать плачет все время, это же мама твоя, ты что творишь? Да, и какие-то ребята иногда о тебе спрашивают. Какие проблемы у всех из-за тебя, ты это знаешь?!

Взволнованный неожиданной встречей Гаджи говорил и говорил, а Керим как-то успокоился и собрался. Когда Гаджи наконец замолчал, Керим посмотрел ему в глаза и ответил:

– Гаджи, я знаю одно: у меня есть два миллиона долларов. Я живу, и буду жить так, как хочу я. И идет все остальное к черту!

*   *   *

Деньги. Для кого-то это просто денежки, для кого-то – главное дело жизни. Кто-то живет для больших денег, кто-то щедро тратит и разбрасывает их для хорошей жизни. Искушение большими деньгами – это очень сильное испытание. Совершенно обычный парень Керим испытания не выдержал. Двух часов перелета хватило, чтобы из самолета вышел уже другой человек. Человек, потерявший стыд и совесть.

Керим поступил очень просто – спрятал папаху и плащ в свою дорожную сумку, а в аэропорту Москвы он устроился среди ВИП-пассажиров, сунул тысячу рублей водителю микроавтобуса, для них предназначенного, и вышел на площадку перед аэровокзалом «Внуково» через ВИП-зал. Затем он поймал такси и, не торгуясь, уехал в город. Дальше он прятался в Москве, менял рубли на доллары, искал способы вывезти деньги за границу и уехать самому. Но это уже другая история…